В июле 1945 года в связи с одним служебным заданием я должен
был объехать территорию Германии, отошедшую Польше.
Вся эта территория была словно вымершей. Кругом пустынные
села и города. Абсолютно никакой жизни. Поляки с исключительной жестокостью и
поспешностью выгнали все немецкое население из родных и обжитых мест, при чем
немцы предупреждались, чтобы через двадцать минут они были готовы к уходу из
своего дома и забирали с собой только то, что могут унести на себе. Ни коров,
ни лошадей у уходящих немцев не было. Уложив на ручную тележку все, что можно
было взять лучшего, немцы шли на западный берег Одера. Ни денег, ни хлеба. На
границе все вещи снова проверялись и проверявшие забирали часы и другие
драгоценности, случайно уцелевшие. Эти нахалы не гнушались взять маломальски
сносный костюм, платье или обувь. С этим немецким населением поляки сделали то,
что Гитлер сделал с евреями. Разница была только лишь в том, что поляки не
расстреливали немцев, а просто зверски выгнали их и тем самым обрекли их на
голодную смерть.
Исключительный по своей наглости произошел случай на станции
Кюстрин. Наши солдаты уже демобилизовывались и уезжали на родину.
Один из демобилизованных сидит на станции и закусывает; к
нему подходит немка с ребенком и показывает, что она с того берега Одера, что
она и ее ребенок три дня ничего не ели.
Доброе сердце русского человека! Солдат отрезает по большому
ломтю черного хлеба ей и ребенку. Рядом сидевшие солдаты тоже поспешили
поделиться с ней, чем могли. Эту картину издали наблюдал польский солдат из
комендатуры. Он подошел к русскому солдату и начал его ругать за то, что тот
дал кушать немке.
Русский ответил, что он сделал правильно и добавил: „дорогой
мой, немцы в России наделали больше зла, чем в Польше, но это вовсе не значит,
что нужно так же относиться ко всем немцам и заставлять их умирать от
голода".
Взбешенный поляк выхватил револьвер и застрелил русского
солдата, немку и двух немцев, подбежавших туда. Через несколько минут подошли
из русской комендатуры солдаты и забрали" не в меру расходившегося вояку.
Спрашивается: кто привил такие методы расправы полякам? Та
беспринципность на войне, которая установилась в практике реализации
эренбурговской пропаганды, и та беспринципность, которая около трех десятков
лет практикуется сталинскими опричниками.
| 